К Малфой-мэнор у Северуса было двойственное отношение. С одной стороны его извечный скептицизм не находил ни одного объекта претензий, ибо определений «дешевый»,  «безвкусный» или «некачественный» не было ни в словаре Люцуиса, ни в словаре Нарциссы. С другой Снейп слишком хорошо знал, что каждый предмет в этом доме, каждым своим углом кричащем о высоком общественном положении владельца, помнит  не одно и не два злодеяния, с помощью которых семья Малфоев иногда и добивалась вышеупомянутого общественного положения. Нельзя назвать профессора ярым защитником прав униженных и оскорбленных, но малфоевская целеустремленность, которой позавидовала бы падающая гильотина, была опасна не только для врагов, но и для друзей. Так можно было назвать тех, кто удостаивался высочайшей чести общаться с Люциусом – не на равных нет, - но и не плестись в ряду «грязнокровок», «низкорожденных» и «тех, кто позорит понятие волшебника». 
Домовой эльф появился раньше, чем Северус успел открыть рот и спросить, где в данный момент находится хозяин. Эти мелкие твари слишком хорошо помнят удары изящной вещицы с головой змеи, которая так угрожающе покачивается, когда Люциус постукивает ею или теребит в руках. Вот и сейчас черно-серебряная трость лежала перед ним на столе, в непосредственной досягаемости, хоть и дальше, чем раскрытая на середине книга и допитый до половины бокал. Серо-стальной зрачок не двинулся и на микрон, когда уединение Малфоя было нарушено. Как будто мужчина существовал в своем особом мире, который невозможно было побеспокоить появлением простых смертных.
Северус усмехнулся, вспомнив о той цели, что привела его сюда. Если он согласится, нелегко придется его ученикам. А никто ведь и не говорил, что стать волшебником – проще простого. Снейп мог позволить себе набрать на половину должностей уизлиобразных ремусов, но не мог отказать себе в удовольствии иметь в составе преподавателей этот образчик ненарушимой безукоризненности, которая даже неисправимого циника заставляла признаться самому себе в восхищении этим надменным мерзавцем.
Мужчина в черном обошел стол, приблизившись к аристократу с правой стороны, тонкие длинные пальцы, привлекая к себе внимание, мимолетно коснулись холеной ладони, лежащей поверх страницы.
- Интересная книга, Люциус?

Глаза скользнули по названию, которое вызвало усмешку.
Ты способен сам написать собрание сочинений на эту тему, причем с ошеломляющим количеством примеров. А отдельная глава будет посвящена тому, как можно пытать человека без использования таких банальных вещей, как нюрнбергская дева или гаррота, - одним лишь пепельным взглядом; поворотом головы, выверенным на долю градуса; движением высокомерно поджатых губ.
Коль скоро Малфой переместился в мир, в котором существовал полукровка, Северус отошел от него, увеличив расстояние до такого, на котором не приходилось следить за движениями Люциуса. Блондину ничего не стоило превратить деловую беседу в хорошо срежиссированный спектакль. Взять хотя бы первую фразу, которая больше подошла бы отшельнику, питающемуся хвостами ящериц и забывшему об искушениях плоти.
Предложенное кресло послужило неплохим бастионом. Пальцы Снейпа ласкали подлокотники.
-Я не сомневаюсь, тебе известно о школе, которая сейчас создается, - а также о многом другом, о чем тебе, по идее, знать необязательно, - ты ведь был в попечительском совете Хогвартса. Не посоветуешь мне волшебника на должность преподавателя окклюменции?
Голосу Северуса все же не хватило нужной официальности, - слишком много времени прошло с их последней встречи, - и подтекст, который профессор привык прятать во все свои реплики, проступил слишком явно, как крахмал из дешевой химчистки на рубашке.

Когда Малфой говорит, что не может ничем Вам помочь, это означает лишь, что он уже принял информацию к сведению, переработал ее и решил, как использовать сообщение в своих личных целях, но говорить об этом не намерен Вам ни в коем случае. В роли скульптуры Родена «Мыслитель» этот снежный король магического общества смотрелся, по меньшей мере, странно – Северус не мог припомнить случая, когда бывший староста Слизерина не принимал бы решения без раздумий, просчитав все возможные выгоды и риски вперед на несколько ходов мгновенно. Видя не особенно скрываемую ложь, легилименцию волшебник применил, скорее, по привычке, а, может быть, еще потому, что Снейпу всегда доставляло удовольствие перебирать изощренные мысли аристократа, будто пряди платиновых волос.
В этот раз он стал зрителем картинной галереи Пожирателей Смерти, в которой и его портрет занимал немаловажное место. Ну конечно, посоветуй еще мне Беллатрикс. Эта ведьма не способна ни свои, ни чужие мысли контролировать, не то, что этому учить. Или Грейбека - у того вообще отсутствие такого понятия, как мысли в голове. Но Люциус пошел еще дальше, припомнив инквизиторшу цвета фламинго. Директор храма подавил в себе желание поперхнуться от отвращения, вызванного коктейлем из фарфоровых кошечек, кружевных салфеточек и сливочно-ванильного голоса. Видимо,  легилимента все же гадливо передернуло, и поэтому собеседник быстро понял утопичность выдвинутого предложения, давая понять последним вопросом, что все предшествующее было искусной игрой.
Некоторое время слизеринцы смотрели друг другу в глаза, не мигая. Макиавеллевское выражение точеного лица убедило черноволосого мужчину в том, что между строк будет вестись еще одна игра – и вовсе не за место преподавателя. Задавать мне такие вопросы, Люциус, – все равно, что выводить паразитов авадой.  Хотя такая открытая провокация в твоем стиле. Представляю себе возможный ответ, - на самом деле имею желание поубивать всех остальных преподавателей с наибольшей изобретательностью и хочу, чтобы ты мне в этом помог.
Наконец Снейп убрал руки с подлокотников и сложил их на груди, обреченно вздохнув. Что ж, извечная партия черными и белыми, только даже в обычных шахматах белые всегда ходят первыми, но вот выиграют ли?
Приступать к обсуждению выдвинутой кандидатуры смысла не имело – оба знали печальный опыт министерской опеки.
- Мне казалось, ты не упустишь выпавшей, наконец, возможности наблюдать процесс обучения твоего сына и моего крестника изнутри…и даже управлять им, - вкрадчиво заметил профессор.

Отредактировано Severus Snape (2010-02-01 18:31:39)

Черные бусины неотрывно буравили сидящего напротив мужчину. Снейп усмехнулся, прекрасно зная, что стоит за бравадой Малфоя.  После неудачи Люциуса в Отделе Тайн, после позорного провала Драко в кабинете Альбуса, где Северусу все же пришлось выполнить свою Клятву, аристократическое семейство сдало немало своих позиций. Без поддержки министерства – которое в свете последних событий не доверяло даже аврорам; без поддержки высшего света волшебников – каждый из которых до Азкабана заглядывал в рот Люциусу и нетерпеливо ждал, пока алебастровый принц оступится на лестнице; без поддержки Тёмного Лорда – который не доверял ни союзникам, ни себе. Самому Снейпу стоило немалых усилий вернуть шаткое право на возможность быть слугой, а значит – и посвященным в некоторые дела, - Волдеморта.  До сих пор зельедел не мог без содроганий вспоминать, как стирал и изменял себе половину воспоминаний, чтобы Лорд поверил ему вновь, буквально сочиняя себе жизнь заново, при этом у Северуса не было никакой гарантии, что эти воспоминания можно будет вернуть.
Нет, Малфой, меня ты этим лихачеством не обманешь. Прежний Люциус и слушать бы меня не стал, не стал бы торговаться, а сейчас ты ищешь шанс, лазейку, чтобы вернуть себе былое господство, а, может быть, и умножить его. Захватнические планы твои никогда не имели конечной цели. Возможно, в твою белокурую голову даже закрадывалась шальная мысль сменить Волдеморта на троне величайшего злого волшебника нашего времени. Конечно, невозможная – слишком много страсти, окруженный ненавидящими тебя, ты все же нуждаешься в том, чтобы тебя любили, обожали, обожествляли.  Твоя жестокость граничит с изуверством, но каждый твой шаг – шаг эстета, способного оценить грацию падающего мертвого тела или оттенок хлещущей из ран крови. Ты бы стал тираном и деспотом, но со славой благодетеля, а Темный Лорд подобен кислотному раствору, который, прожигая дно котла, стремиться все дальше – сквозь камни, сквозь  подземных гадов, уничтожая все на своем пути, не щадя никого, собирая вокруг себя шизофреничек  и параноиков. Северус окружил сознание непроницаемой стеной мрака, чтобы ни одна крамольная мысль не вырвалась наружу.
Малфой был по-прежнему опасен – как опасен зверь, загнанный в угол. И эта опасность давала Снейпу как директору школы свои козыри. Орден Феникса не мог оценить по достоинству той тонкой игры, которую вел чернокнижник. Их методы никогда не отличались особой гибкостью. Разумеется, многие из них не пришли в восторг, узнав, что Снейп не покинул ряды Пожирателей, а, напротив, приложил все усилия, чтобы вернуться. Некоторые, как, например, Тонкс, выказывали откровенную неприязнь и, хоть Снейп и привык работать в такой обстановке, в отсутствие Альбуса все осложнялось. Фигура на доске была утеряна, и требовалось ее заменить. Как там в маггловской книжонке? «Должно сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать»…
Воздух, разделяющий двух мужчин, был словно наэлектризован. Когда-то они были близки  - несколько смертей назад. С тех пор изменились не только участники игры, не только награда, не только судьи, но и правила. Когда-то они знали друг друга – избалованный аристократ, обязанный всегда прыгать выше голов, даже если это головы драконов, и неопрятный полукровка, заслонившийся от мира собственными заклинаниями, как рваной сношенной курткой от ветра, но никогда не признающийся в этом даже себе. С тех пор оба сбросили не одну змеиную кожу. Смогут ли они сейчас доверять друг другу? Вряд ли. Смогут ли осознать, что судьба не случайно сталкивала их вместе? Наверняка.
Северус встал, и, оперевшись ладонями о стол, наклонился ближе.
- Я помню, ты привык сам выбирать, Малфой. Вот и выбери из того, что у меня есть, раз ты такой…влиятельный и осведомленный.