- Никаких драк на уроке я НЕ ДОПУЩУ! 20 баллов с факультета Огня, мистер Шульц! И отработка у мистера Филча! - Шульц услышал именно такой приговор Лестрейндж на уроке Трансфигурации. Малфой только сидел и тихо ржал. А ведь это он спровоцировал немца на ругань... Крик "Помалкивай, фашист!" взбесил немца. Оскорбил всю его семью (кроме покойного брата).

/ретроспектива/
Немец сидел и корпел над конспектом о правилах произношения заклятий Трансфигурации. Малфой сидел в левом ряду, совсем рядом от немца.
- Эй, фриц... ты хоть слушаешь, что Лестрейндж говорит? - ехидно спросил Малфой.
- Замолчи... не твоего ума дело. Баллов хочешь недосчитаться?
- Не пропадут. Я-то чистокровный! - хихикал Малфой.
Немец старался уловить каждое слово. Ему советовали не раз не лезть не в своё дело. Но для немца лучше было не оставаться в стороне и хоть как-нибудь укрепить справедливость в школе, затыкая рты слизеринцам."Предмет, который надо преобразовать и который должен появиться, произноситься должен строго на ЛАТЫНИ".
Малфой швырнулся в немца каким-то камешком. Ганс обернулся - Малфой сидел с просто ангельским видом и строил из себя невинную овечку. Немец обратно повернулся к своему свитку.
- Будь ты хоть волшебником в десятом поколении, тебе скидку не сделают, - шепнул Шульц. А вот это было зря...
- А ты вообще помалкивай, фашист...
Вот это был уже удар прямо в сердце. Оскорбить немца и его семью ФАШИСТАМИ? Ну брат тут не считался... но это было просто оскорбление. Дедушка Ганса по материнской линии был лётчиком, попал в плен к русским. Помогал им освобождать Восточную Польшу, сам получил несколько наград от руководства СССР.
Это было уже вне терпения Ганса. Немец выскочил из-за стола и со всей силы огрел Малфоя по макушке книгой.
-Я тебе покажу, как меня фашистом обзывать! - шипел немец. - Да у нас добрая часть немцев помогала русским и американцам освобождать Германию!
Тут и раздался крик Лестрейндж. Малфой... чтоб он подавился своими словами!
/конец ретроспективы/

Француженка с Огня встала из-за стола и собиралась было остановить Лестрейндж:
- Профессор... Ганс не виноват, это Малфой...
- Ещё 10 баллов с вас. мисс Смит! За вмешивание в разговоры! Вы тоже пойдёте на отработку! - крикнула Лестрейндж.
- Но... он первый начал! - стал оправдываться Ганс.
- Какая разница! Вы оба наказаны! - закричала Лестрейндж. - Так, всё, урок окончен. Все свободны, кроме этих двоих... я их отведу к мистеру Филчу.
Лестрейндж указала рукой на Ганса и Аделину. Ученики стали расходиться. Следующий урок должен был состояться через 45 минут. Пока можно было передохнуть, но не этим двоим. Ганс и Аделина покинул класс Трансфигурации и медленно пошли к кабинету Филча под присмотром Лестрейндж. Ганс пытался было что-то сказать в оправдание, но слова застряли посреди горла. Аделина только пожимала плечами.
- Быстрее! Что вы как улитки ползёте? Думаете наказания избежать? Не получится! - ехидно воскликнула Лестрейндж.

Отредактировано Hans Schultz (2009-11-26 11:10:31)

"Что ж ты, зараза, делаешь?" - хотел крикнуть Шульц Малфою, уходя на отработку. Но во-первых, он вспомнил про потери очков. Во-вторых, Малфоя бесполезно переучивать. Впрочем, как и глупого немца. Смит тем временем попыталась оттянуть момент наказания:
- Может, вы разрешите нам сходить в Большой Зал, а потом сразу после обеда мы явимся на отработку?
- Нет, мисс Смит! Нельзя! Уберете, и если время останется, то тратьте его как заблагорассудиться. Если же до начала следующей пары не успеете убрать, придете вечером, - возразила Лестрейндж.
"Твою мать... каторга настоящая... ладно, делать нечего. Наверное, плата за то, что брат уже никогда не достанет тебя!" - думал немец. Да... за всё приходится платить.
Мысленно он проклинал Малфоя и жалел, что Гарри не прикончил того в битве за Хогвартс. Каковы бы ни были благие намерения Мальчика-Который-Достал-Тёмного-Лорда, Малфой каким тупицей был, таким и остался. И переучивать здесь не получится - "денацификация" не пройдёт. Папочка заступится...
Оба пришли к тому самому коридору. где надо было убираться. Лестрейндж пошла к Филчу докладывать о провинившихся. Смит тем временем обрушилась с гневной тирадой на немца:
- Шульц! Я в шоке! Как у тебя мозгов не хватило промолчать? Это же Малфой! Можно было после уроков разобраться... - вот так она раскритиковала парня. Тут же она прибавила: - Я не умею убирать. Уж извините. Во Франции не принято заставлять студентов махать тряпкой.
Немец взял ведро с водой и тряпку, потом намочил эту тряпку. Опустился на корточки и перед тем, как начать убирать, сказал:
- Мадемуазель. Если бы вы слышали, что этот... слизеринец мне брякнул... любой человек на его месте не выдержал и добил бы этого хорька. Он... он оскорбил всю мою семью. Если не всю нацию. Но говорить об этом я не могу...
Немец начал тереть пол изо всех сил. Грязи было столько, что немец в ужасе представил, как он будет до глубокой ночи тут сидеть. И здесь никакой опыт выживания в грязных кварталах Гамбурга не спасёт.
- Вот так и тёрли полы в Хогвартсе. И здесь будут точно так же убирать. Можете следовать моему примеру... так вы из Франции, да?
Он толком не слышал о ней ничего. Знал, что из Франции только. И то не был уверен до конца.

Отредактировано Hans Schultz (2009-11-26 14:27:09)

Ганс никак не ожидал, что дело пойдёт веселее. Простая уборка превратилась в какой-то спектакль. Аделина ещё и крикнула на немца:
- Я прекрасно слышала, что он тебе говорил. Слава Мерлину, глухотой не страдаю.
"Мне что, прикинутся тупицей надо было?" - чуть не крикнул Ганс, но вовремя спохватился. Лучше помолчать и не ссориться с девушкой. Но недолго пришлось ему молчать
- Эй! Моя милая, давай не отлынивай! - крикнула Лестрейндж Аделине. Немец хотел швырнуть тряпку в лицо Пожирательнице, но сам чуть не навернулся на ровном месте и упал на живот.
- Чёрт! Опять всё из рук валится! - выругался немец и снова встал на четвереньки. Да, сегодня точно не его день...
- Что ты придуриваешься? Вставай давай! - сказала Беллатрисса. - Мерлин, да что за дети попались... изображают из себя прокажённых!
Смит тем временем стала Гансу что-то шептать на ухо:
- Я училась в Шармбатоне. А фамилия английская, потому что отец англичанин.
- Ясно всё с вами, мадемуазель... - смешно ответил немец. Француженка из Шармбатона... но наполовину француженка. А отец у неё англичанин... Интересно, очень интересно.
Шульц-младший продолжил свою работу, но... снова ещё одно "но" - Смит решила обдурить Беллатриссу по-настоящему.
- Сейчас они оба свалят.. Так… Мне лично не хочется тут полы драить. Впрочем, как и вечером.
- И мне тоже... это не школьное наказание, а тюремная каторга, - ответил немец и не сорвал ни капли. Для него в таких условиях это казалось не отработкой, а исправительными тюремными работами. Как в колонии поселения. Впрочем, Смит хотела прекратить эти работы досрочно. Она взмахнула палочку и тихо произнесла какое-то заклятие.. Где-то в коридорах раздался грохот, Беллатрисса побежала на звук. "Уф... наконец-то она убралась..."
- Так… Домовой эльф! - воскликнула Аделина. Тут же раздался негромкий хлопок. и появился эльф, похожий на того Добби, с которым дружил Гарри Поттер.
- Эльф. Пожалуйста помой здесь полы. Только не сейчас, а чуть позже. Как только мы уйдем, - попросила девушка своего эльфа. Тот кивнул и с негромким хлопком исчез. "Пронесло... теперь надо отсюда мотать..." - подумал Ганс и оказался прав.
Тут же вернулась Беллатрисса. Аделина встала и специально толкнула ногой ведро. Немец не понял этой задумки, хотя это и не было нужно. Ведро опрокинулось, вода вылилась на пол. Никого ведро незадело... а вот Аделина поскользнулась и упала на пол.
- Аа! Моя нога..! - завопила Смит. Немец поднялся на ноги и осторожно подошёл к ней. - Кажется, я подвернула лодыжку...
- Мисс Смит! Эээ... - начала было Лестрейндж, но оговорилась. - Мистер Шульц, проводите мисс в больничное крыло. Вечером вернетесь на отработку. Я проверю!
- Сейчас... и не надо меня подгонять! - рявкнул Ганс. - Я вовсе не тупой.
Он взял Аделину под руку и медленно повёл к Больничному крылу. Та хромала несколько минут, потом выпрямилась. Немец вдруг понял, что Аделина симулировала повреждение. "О как... я даже со своими способностями на такое не способен! Ой, лиса!" - приятно удивился немец.
- Классно сработано... я сам чуть не напугался... - шепнул немец. Оба направились дальше.
- А теперь быстрее сваливаем отсюда... Домовик все уберет, а нам лучше не попадаться на глаза в Большом Зале.
- Вот именно. Иначе меня с костями съест Лестрейндж.
- Предлагаю в Башни,  лучше хм... на улицу... - сказала Адель.
- Давай на улицу... - сказал немец. Они пошли к выходу из Храма. Аделина решила спросить немца:
- А ты, немец, да? А учился в Хогвардсе или как?
Вот теперь пора рассказать о себе... немец начал:
- Да, я немец, родом из Гамбурга. Учился я в Хогвартсе, на Гриффиндоре. Только я вообще маглорождённый. И в Англию я приехал не по своей воле... я искал как бы убежище. Я влип в такую историю в Гамбурге, причём сам того не желая.
Про Курта немец говорить не решился. Было страшно и пока не особо нужно.

- Учись, студент, - хихикала Смит над немцем. Даже он не смог бы изобразить прокажённого перед Кэрроу или изобразить какого-нибудь хмельного прростачка под носом Курта.
Оба покинули уже Храм и пошли гулять около него.
- Так ты немец… Интернациональный Храм у нас, однако... - Смит не успела продолжить и стала слушать историю Ганса. - Скажи, а ты всем знакомым начинаешь рассказывать тайны своей семьи или только избранным?
- Не всем. Я говорю только тем, кто, как я считаю, понять меня может. Ибо эта история очень сильно повлияла на мой характер. Именно поэтому у меня он такой агрессивный...
- У тебя проблемы? Не, я серьезно... я могу выслушать и помочь, если что... - Смит словно разгадала мысли Ганса. О да, Матти, Хайнц, Бауэр и прочие бандиты разбежались, как крысы. Из них никто даже и не думал возвращаться к нормальной жизни. Они чем-то походили на тех немцев, которые после войны якобы сбежали в Новую Швабию - область в Антарктиде.
- Проблем нет. Тот, кто был главным виновником в этой заварушке, уже убит. Но вспоминать об этом очень горько.
- Нет, можешь, конечно, не говорить... с чего тебе мне доверять? - спросила Адель.
Немец опять оказался перед выбором - говорить или нет. Спиннет, которой он всё рассказал, его просто не поняла. Джинни хоть и отнеслась к этому немного легкомысленно, но всё-таки немного успокоила Ганса, так как немец ей всегда доверял. Среди посвящённых были только обе сестры Керн с Черновым и "золотая троица".
- Ладно. Я говорил некоторым студентам с Огня об этом... лишь единицы могли меня понять и научить меня жить заново. Остальные посоветовали просто не обращать внимание на это. Но такое из памяти просто нереально выкинуть... если хочешь, я тебе расскажу вкратце, что со мной случилось... хочешь, присядем?
Ганс повёл Аделину к скамейке. Оба наших героя присели.
- Ну так что? Рассказать? Только ты никому не говори... согласна? - спросил он девушку.

Ганс ещё толком не объяснил, что с ним случилось, а Смит уже показалось, словно он лишился всех родственников и был выброшен из детского дома на улицу без объяснения причин. Гансу жалость была не нужна - он вообще отвык от такого понятия. А любовь... это он ещё не скоро поймёт. Курт вытравил эти чувства из него своими письмами с тем, что Ганс - дурачьё, которому не место в мире.
- Неужели так все серьезно? Это твой выбор... Я не прошу тебя рассказывать… Но знай, я смогу тебя понять и возможно чем-то тебе помочь и подсказать... - она взяла немца за руку. Тот подумал: "А вдруг она всё знает? Вдруг она видела брата?"
- Кому я могу рассказать? Я почти ни с кем не общаюсь… И тем более, я умею хранить тайну, уж поверь… - улыбнулась Адель.
- Ловлю тебя на слове, - ответил Ганс. - Запомни: история будет жутко страшной...
А ведь он не врал - как может выжить человек, который через окно выскочил на улицу из горящей квартиры и который обвёл вокруг пальца четырёх вооружённых до зубов, извините за выражение, гопников?
- Ты куришь? - спросила Аделина неожиданно его.
- Нет, что ты... я вообще даже боюсь притронуться к сигарете. Мне родители говорили, что это нехорошо. Ладно. слушай...
Немец поправил мантию и начал говорить:
- Случилось это, когда мне было лет так 9. Я жил в своём родном Гамбурге и наслаждался жизнью. У меня были родители... и брат. Его звали Курт. Он был чрезмерно агрессивный, даже злой. Страшно мне завидовал...
Немец достал из кармана мантии фотографию брата.

- Видишь, что у него за лицо? И у него такой злой вид... - сказал Ганс. - Он завидовал мне и сбежал из дома. Собрал банду, стал грабить обычных людей. Преимущественно иностранцев. Какая муха его укусила, не знаю... в общем, он такой сволочью и стал. А о его зверствах знал только я. В полиции его объявили в розыск.
Немец вздохнул и продолжил:
- Так вот... летней ночью 22 июня 1990 года он решил побуянить. Он вместе с двумя дружками пришёл к моему дому. Где-то нашёл бутылку с горящей смесью и швырнул в окно. Взрыв... горит квартира... я был разбужен этим грохотом и сразу же вызвал пожарных. Пытался выбраться из квартиры - дверь заклинило. Я звал на помощь родителей - они не могли выбраться. А этот дебил спрятался где-то в кустах и тихо хихикает... ну я так думаю. Я решился прыгать из окна, слава Богу, был первый этаж. Выскочил - остался в живых, ни одной царапины... но руки были обожжены.
Немец показал правую ладонь - там остались несколько шрамов небольших от ожогов. Ганс продолжил:
- Я заметил брата - он как раз вылез из кустов, думая, что дело сделано. Я завопил что есть силы, что это якобы он во всём виноват. Он тут же на меня с ножом кидается и кричит: "Я тебя, маленький гадёныш, на куски разрежу!" Я еле смог унести ноги. Долго бежал и заснул. Утром оказалось - я около свалки, а Курт сидит и хвастается о том, как он мою квартиру поджёг и я там заживо сгорел. Я взбесился от его наглого вранья и швырнул в него камень... естественно, отвлёк на себя внимание его банды. Они за мной гонятся... я тогда уже устал жутко и думал, что ещё немного - и они из меня шницель сделают и живого места не оставят. Но там была магловская полиция, всех задержали... я чудом остался в живых. Вероятно, поэтому и приехал в Хогвартс - словно некое волшебство спасало меня от верной гибели.
Ганс закончил свою историю следующими словами:
- Каждый был осуждён на длительные сроки, Курту вообще пожизненное лишение свободы дали. Я от греха подальше уехал прочь из Гамбурга и возвращался туда только летом после Хогвартса. Вот такая история... может, неправдоподобная. Но с того момента я оправиться не могу до сих пор...
Немец взглянул в небо и сказал то ли в пустоту, то ли прямо к Аделине:
- Я разучился любить, ибо брат вытравил из меня тогда все чувства... я до сих пор не научился прощать. Я стал как будто взрывным человеком - кричу, ссорюсь из-за любого повода. Хоть я и добр в глубине души, но... не могу в себя прийти до сих пор. Как мне перестать быть таким замкнутым в себе?

Отредактировано Hans Schultz (2009-11-29 19:28:48)

Аделина была в шоке от того, какая жуткая история была у немца. Она не могла, как считал Ганс, представить себе такие муки... и он очень ошибался.
- Зачем ты хранишь эту фотографию? - спросила Аделина.
- Мне некуда её выбросить. Это как бы напоминание о том, что я прошёл. Я не хвастаюсь этим... я только напоминаю себе таким образом, глядя на фотографию - я напоминаю себе, что никто не застрахован от таких ударов судьбы.
Аделина помолчала и начала говорить Гансу о том, как тяжело жить с такой судьбой:
- Знаешь…  предательство - это всегда больно. А такое предательство… Это ужасно… Ты теряешь веру в людей...
- Что правда, то правда. А в обстановке, которая царит сейчас, я просто балансирую на грани жизни и смерти.
- Моя мать была Пожирательницей смерти..я ее не знаю, как и отца..  Отец был аврором. Они погибли после моего рождения..  Но я так и не смогла ее понять... она убивала людей. Мне многое рассказывали… И когда мне говорят люди  незнающие, что я на нее похожа, мне становится очень плохо...
Немец оторопел от таких сведений. Да, родители многих студентов с Воды - Пожиратели. Но чтобы у студентки Огня... не может быть. Ганс сказал:
- Слава Мерлину, я не принадлежу к таким людям... поэтому ты можешь верить мне. Я никогда не скажу в твой адрес ни одного дурного слова.
- Ты должен научиться прощать. Его уже осудили, и он несет свое наказание. То, что он сделал, не может быть оправдано... Как же все сложно...
Сложнее некуда ситуация. Брат ещё к тому же и мёртв, изменить ничего нельзя.. Адель продолжила:
- Нужно доверять людям... нужно перешагнуть и идти дальше... такие раны не затягиваются быстро, но ты должен это пережить и жить дальше... Знаешь... если бы такое было возможно... - Аделина задумалась, а затем продолжила, - прошлое - пройденный шаг... но ты не можешь его пройти... тебе все так же тяжело.
- Тем более в этом нет моей вины... - добавил Ганс.
- И я бы советовала тебе поговорить с братом и забыть. Просто спросить у него, зачем... А потом порвать фотографию и зажить новой жизнью, если такое возможно...
Немец вздохнул и сказал:
- Знать-то знаю, какая муха его укусила... он шантажировал меня, когда в школе был диктат Кэрроу-Снейп. Писал угрожающие письма..., - Ганс стал изображать из себя Курта с его наглым и громким голосом, - "Ты испоганил мне жизнь! Ты помешал моей карьере! Если бы тут не путался под ногами, я бы накопил кучу денег!" Он решил просто меня убрать с дороги. Но проверить это уже не удастся - он умер.

Проблема у меня одна - я не могу оправиться от того, что брат умер, что всё кончено и уже пора вернуть своё истинное лицо. Я не могу до сих пор это сделать...
Ганс вытер пот со лба.
- А как сложилась твоя жизнь после гибели родителей?

К счастью, для Ганса всё оказалось вовсе не так плохо, как он думал. И вовсе не хуже и не гораздо хуже. А намного, намного лучше. Аделина ответила:
- Знаешь... ты не настолько разочаровался в людях и перестал им доверять.
"Как это понимать?" - подумал Ганс.
- Если рассказал эту историю мне, - Аделина говорила медленно, ибо сильно волновалась, - то есть, я хочу сказать, что между нами нет настолько близких дружественных отношений, чтобы доверять такие тайны...
Ганс было собирался что-то сказать, но Аделина продолжила:
- Но я никому ничего не скажу… Это не то, о чем можно трепаться…
У Шульца отлегло от сердца. Он выдохнул с облегчением. Хоть кто-нибудь его мог понять.
- Спасибо... Аделина... - медленно сказал Ганс. - Хоть ты меня смогла понять... я рад... мне уже легче на душе.
И Шульц не лукавил - после слов Аделины о том, что она никому не скажет о беде Ганса, ему самому было легче. Словно валун... не камень, а именно валун упал с души.
Смит стала дрожать от холода и то и дело поглядывала на немца. Ганс долго молчал. Смит закуталась в мантию, но всё равно дрожала от холода. А уже небо становилось серым и приобрело уже такой металлический оттенок. цвета. "Сейчас точно дождь будет... ещё и с грозой небось", - подумал немец.
Аделина присела к нему поближе и продолжила:
- У тебя доброе сердце, Ганс. Запомни одно - он тебе не брат. И никогда им не был. Такая необоснованная ненависть...  У него, клянусь Мерлином, были большие психические расстройства.
"Хм... видимо, всё не так уж плохо. И не хуже, а лучше. Видимо, Аделина права - Курт точно псих. Остаётся непонятным только одно - с какой стати он слетел с катушек и у него поехала крыша. Да и это уже неважно...
Ганс наконец смог сам себе признаться в том, что эта ночь кошмаров заканчивается. А если уничтожат Тёмного Лорда - Шульц-младший встретит следующий рассвет. Возможно, держась за руки с Кейтлин Керн.
- Выкинь фотографию и забудь. И постарайся больше никогда об этом не вспоминать. Тебе нужно идти дальше. Ничто и никто не вернет ни его, ни твоих родителей к жизни... Но твоя судьба в твоих руках. Ты мужчина. В тебе сильный дух,  живи дальше. Перелистни эту страницу и успокойся.
- Хорошо. Я готов, - шепнул Ганс. Он взял фотку, взглянул на неё последний раз и сказал в пустоту:
- Всевышний тебе судья, Курт Шульц...
Он порвал фотографию на две части и бросил её далеко-далеко. Ветер унёс эту фотографию. Всё. Теперь пора стать нормальным и не спорить с Черновым. И не упоминать ни Хайнца, ни Матти, ни Бауэра... всё, хватит о них даже думать.
- Мои родители умерли, когда я была еще ребенком... Бабушка мне рассказывала о них очень и очень мало. Я даже не знаю, как они выглядят. Бабушка уничтожали фотографии матери после того,  как узнала, что та служит Темному Лорду...
- Правду от детей скрывать нельзя, иначе они потом будут обвинять родителей во лжи, - ответил немец.
- А отец... Про него я совсем ничего не знаю, кроме имени и фамилии. Я хочу узнать про него. Когда будет возможность, я узнаю все о авроре, погибшем 18 лет назад.
- Просите - и дано будет вам, ищите - и найдёте, - процитировал Шульц-младший Евангелие от Матфея. - Я желаю тебе удачи в поисках истины. И спасибо... что смогла меня понять и наставить на истинный путь...
Он улыбнулся девушке.
- Да... засиделись мы тут. Идём в Храм?
Вдруг где-то раздался громовой раскат. Капли дождя упали Шульцу на голову. Пошёл дождь...
- Под дождём мокнуть никто не собирается... - воскликнул немец. - Идём обратно?
Парень соскочил со скамейки и взял Адель за руку. Побегать под дождём немец любил, но не настолько, чтоб на следующее утро шмыгать носом. К тому же сейчас его долг - помочь девушке дойти до Храма.